История костей. Мемуары - John Lurie

Но знаете что? Если бы это общество действительно взглянуло на меня в то время, они бы точно решили, что я не один из них.

Я познакомился с девушкой по имени Андреа. Мы оба были неуверенны в себе и подавлены, и наши отношения были унылыми. Она училась танцам и не слишком преуспевала в этом. В ней то вспыхивали искры прекрасной жизни, то она просто терялась и натыкалась на стены.

Я начал играть музыку для танцевальных классов в колледже Рэдклиффа, где преподавала моя сестра. У меня под ногой был бубен, и я играл на саксофоне под "step-brush-land, step-brush-land".

Мы с Андреа поселились вместе в Оллстоне, прямо на Масс-Пайк. Это был не совсем район, просто несколько старых трехэтажных домов, уныло стоящих в одиночестве. Сильный ветер мог разрушить здание до основания.

Хозяин дома был алкоголиком, с большой головой и белыми волосами, такими здоровыми и идеальными, что казалось, они принадлежат политическому деятелю. Он жил на первом этаже и никуда не выходил. Здание было в полном запустении, и по какой-то жуткой причине мы постоянно находили мертвых ворон, разбросанных по бесплодному двору.

В доме постоянно находилась женщина с небольшим количеством зубов. Она действительно была не в себе. Обычно она была пьяна, но она была настолько безумна, что трудно было понять, пьяна она или нет. Однажды я зашел в дом с холода, а она стояла на лестничной площадке.

"Они засунули свои пальцы в мою пизду! Они засунули свои пальцы в мою пизду!"

Она отплевывалась, причитая, и шевелила пальцами в воздухе.

-

Во время одной из своих многочисленных поездок в Нью-Йорк я как-то начал курить. Мне было уже двадцать четыре. Матиа снималась в фильме Роберта Уилсона "Ценность человека", который я посмотрел, и он произвел на меня глубокое впечатление как нечто важное, необычное и совершенно современное.

Мы с Андреа всегда были подавлены. Я был чудаком, по крайней мере для Бостона, а она - не очень талантливой танцовщицей. По отдельности мы не были уверены в себе, а вместе было еще хуже. Самый низкий момент наступил, когда я был с ней в Кулидж Корнер. На ней была какая-то ткань, которую она обернула вокруг себя как юбку. Подошел троллейбус, и, когда она перебегала улицу, чтобы поймать его, ткань распахнулась, обнажив ее пухлый низ без нижнего белья.

Два десятилетних ребенка стояли рядом со мной на углу, и один из них сказал: "Посмотри на эту женщину".

По меньшей мере тридцать человек видели ее задницу, когда она запрыгивала в поезд. Я закричал, но она меня не услышала. Тогда я просто ушел. Это было слишком грустно.

Эван сейчас находился в Лондоне. Он жил в сквоте и говорил, что это очень гламурно, поэтому я решила поехать. За пару дней до того, как я собиралась уехать, Андреа вернулась домой поздно вечером в сопровождении брата. Она истерически плакала. По выражению лица ее младшего брата я понял, что это продолжается уже несколько часов. Она уже была на грани срыва, но у нее был секс со своей подругой-лесбиянкой, и это вывело ее из равновесия.

Я думал, что уеду всего на месяц или около того. Я оставил ей свою коллекцию пластинок, хороший магнитофон и почти все свои вещи в той квартире на Линкольн-стрит. Конечно, когда я вернулся за ними, прошел год, ее уже не было, и никто не знал, где она.

6. Танцующий Гитлер

У меня по всему лицу размазано картофельное пюре. Британская пара в ужасе смотрит на меня.

Я покинул Бостон и отправился в Нью-Йорк по пути в Англию. Провел три или четыре дня в безумной кутерьме, здороваясь и прощаясь со всеми. Я не спал.

Рик Моррисон дал мне Quaalude, настоящий. Я никогда не пил его раньше; он сказал принять его за двадцать минут до посадки в самолет. Я с нетерпением принял его и за час до вылета проглотил в кулере с водой в терминале.

Через двадцать минут я была невероятно возбуждена. Я позвонила Рику по телефону и спросила: "Что это за таблетки? Мне нужно с кем-нибудь переспать. Прямо сейчас! С кем я буду спать в аэропорту?"

Рик с усмешкой в голосе ответил: "Кто угодно".

Я сел в самолет. У меня было место у окна, и ко мне подсела милая британская пара лет пятидесяти, у которой это был первый отпуск за много лет. После взлета самолета они предложили мне сигарету, и мы разговорились. Они прекрасно провели время. "Это наш первый визит в Штаты. Мы видели статую Свободы и Эмпайр-стейт-билдинг".

Должно быть, мне удавалось сделать вид, что я не захлебнулась слюной, потому что они продолжали и продолжали. Они были очень милы.

Стюардесса принесла напиток, а затем еду. Должно быть, это произошло из-за напитка. Когда я проснулся, моя голова лежала на выдвижном подносе, а еда исчезла. Я сажусь и не понимаю, что у меня вся правая сторона лица в картофельном пюре. Должно быть, моя голова просто упала на поднос.

Сквот, в котором остановился Эван, просто ужасен. Нет отопления. Все грязное. Кучка сумасшедших с плохими зубами пытается вести хозяйство; они устраивают собрания, чтобы обсудить порядок ведения дел, и это просто безумие. Однажды к ним пришел правительственный чиновник, чтобы оспорить их право на проживание в заброшенном здании. Он постучал в дверь и не получил ответа. Тогда он подошел к окну и увидел кучку оборванных людей, сидящих вокруг. Он постучал в окно и крикнул, но никто не поднял головы. Он вернулся к двери и постучал. Он подошел к другому окну: еще больше людей в оборванной одежде сидели на стульях и не поднимали глаз, когда он стучал по стеклу. Он вернулся на следующий день, и его приветливо встретили у двери.

"Почему ты не впустил меня вчера вечером?"

"Вы были здесь вчера вечером?"

"Да! Я стучал в окно, но никто не поднял головы. Это что, шутка для вас, люди?"

"Мы вас не слышали".

Удивительно было то, что они действительно не слышали его. Они все были под кайфом и просто сидели в оцепенении, не слыша его по-настоящему.

Я был зол на Эвана. Это было не гламурно, совсем не гламурно. Это было отвратительно. Хотя сам Эв, похоже, был в полном порядке. Он подстриг волосы до пояса и больше не носил джинсы. У него была короткая армейская стрижка, и